Я дышу, и значит, я живу.
Я живу, и значит, я люблю.
В. Высоцкий

О любви

Лет 20 назад, когда я еще учился в школе, молодым юношам и девушкам не было нужды доказывать, что брак, рождение детей – это хорошо и правильно. Никто (или почти никто) не мог помыслить, что он никогда не создаст семьи, не увидит детей, внуков. Человек, не создавший семьи, считался либо больным, либо неудачником. Сейчас положение иное. Не без помощи СМИ люди стали бояться брака. Молодежные журналы воспитывают подростков так, чтобы они в принципе никогда не смогли создать крепкую семью. Предлагается модель поведения, с браком вообще не совместимая. Юноша должен быть безответственным, грубым, независимым, циничным, как можно позже вступать во взрослую жизнь. Девушек воспитывают как будущих «стерв», которые умеют хорошо устроиться, манипулировать мужчинами, давать отпор. И, конечно же, самые главные лозунги – пресловутые «Бери от жизни всё!» и «Ты этого достойна». Любому здравомыслящему человеку понятно, что, следуя этим «советам», невозможно обрести семейное счастье.

Давайте немного поговорим о том, почему люди вступают в брак. Ответ на этот вопрос очень прост. Обратимся к книге Бытия: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2: 18). Что это значит? Бог творит два очень разных существа: мужчину и женщину. Богу ничего бы не стоило создать гермафродита, совмещающего в себе два начала – мужское и женское. Известно, что однополый способ размножения самый простой, эффективный и продуктивный. Однополые существа самые жизнеспособные. Биологи в 60-х годах XX века сильно задумались: «Почему природа выбрала для человека такой неудобный и непродуктивный способ воспроизведения? Почему существуют два разных пола?» И ответ так и не был найден. А ответ один: «Бог создал мужчину и женщину для любви». Чтобы люди дополняли и любили друг друга. Без любви человек не может быть счастливым.

Любовь не передается генетически от предков, как красота, цвет глаз, физическая сила, таланты. Она не может достаться по наследству, как капитал состоятельного дядюшки. Ее нельзя приобрести за деньги. Даже наоборот, богатство сильно мешает любви. Ведь богатого часто любят не искренне, а из-за его богатства и влияния. За деньги, за материальные блага никто никого любить не будет. Любовь приобретается только нашим личным трудом и подвигом. Она может быть, конечно, дана как дар. Но и тут, если мы не ценим этот дар, не храним и не поддерживаем его, он очень скоро от нас отнимается. Любовь – это единственная настоящая ценность, все остальное преходящее, имеет свой срок. «Любви все возрасты покорны». Действительно, любят и дети, и зрелые люди, и старики, и любовь им всем дает настоящее счастье. И вера, и надежда суть проявление любви. Мы верим Богу, потому что любим Его; верим любимому человеку и надеемся, что он тоже любит нас.

Без любви даже самый богатый человек на земле не будет счастлив. Даже если ему в какой-то момент очень комфортно, он доволен и думает, что проживет и без любви, все равно рано или поздно наступает момент, когда он понимает, что он убог и несчастен, его никто не любит. Деньги, заводы и прочее он не возьмет с собой в вечность, а любовь всегда остается с человеком.

Английский писатель, врач-ветеринар Джеймс Хэрриот описывает небогатого фермера, который сидит на своей маленькой кухне в окружении любящих детей и жены и говорит: «А знаете, ведь я сейчас счастливее любого короля». Вот оно, настоящее счастье: любить и быть любимым.

Любовь, настоящие чувства между мужчиной и женщиной возможны только в браке. И вот почему. Ни просто половые связи, ни даже сожительство с одним постоянным партнером в так называемом гражданском браке не предполагают настоящей любви и ответственности за любимого, за детей. Какая же это любовь, если люди как бы изначально договариваются: «Сегодня мы вместе, а завтра разбежались». Или: «Мы “супруги” без штампа в паспорте, но ничем не связаны, дверь для каждого из нас открыта». В основе таких отношений всегда лежит недоверие. Либо один, либо оба партнера как бы говорят: «Я не уверен(а), что смогу прожить с тобою всю жизнь».

«Прежние функции брака сейчас девальвировались. Статус, деньги, секс и даже дети – всё это случается в современном обществе и помимо брака. И потому молодые люди часто говорят: “А зачем он нужен, этот брак? Вполне можно и без него. Даже лучше”. А не лучше, потому что мир изменился не только в части девальвации брака, но и в том, что люди в целом стали более безразличны друг другу, не успевают построить глубоких отношений. Их теперь, как правило, связывают дела, а не отношения. Мы входим в мир, где психологическое одиночество станет настоящей эпидемией. И только в браке остается возможность найти ту душевную близость, которая не позволит нам чувствовать себя одинокими. Вот об этом нужно помнить». Эти слова принадлежат не священнику, не православному семьянину, для которых понятия семья и бракосвящены Самим Богом, а человеку, весьма далекому от вопросов веры и духовности, известному психотерапевту А.В. Курпатову. Даже светские психологи осознают, что отрицание брака – путь эгоизма и тупика. На этом пути человек никогда не обретет настоящей любви и счастья.

Самое прискорбное, что молодежь ни по TV, ни в кино, ни на примере семей своих родителей или друзей не видит, что существуют счастливые, дружные семьи. А они, слава Богу, есть, только говорить про это сейчас немодно и непопулярно. Пропаганда свободной, веселой жизни без брака направлена, в первую очередь, на людей молодых, и это страшно. Ведь именно в молодости человек должен заложить фундамент своей дальнейшей жизни. Это сначала кажется, что жизнь удалась: хорошая работа, деньги, карьера, друзья. А во второй половине жизни человек видит, что у его школьных друзей уже внуки, а он совсем один. Особенно тяжело это переживают женщины. Могу свидетельствовать как священник, что люди, которые не вступили в брак или не смогли как-то иначе воплотить свою любовь, очень страдают от этого. Ведь мы созданы, чтобы любить.

Нередко можно слышать даже от людей православных, что целью брака является рождение и воспитание детей. Если брачующиеся ставят перед собой только эту цель, думаю, что им вообще не следует создавать семью. Цель брака абсолютно та же, что и вообще цель христианской жизни. То есть исполнение двух главных заповедей: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» и «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22: 37, 39). И супругам дается возможность в полной мере исполнить эту заповедь о любви. Ибо мой ближний находится со мною иногда 24 часа в сутки, и я могу всё это время любить и жалеть его. А через любовь к образу Божию, то есть к человеку, мы научаемся любви к Самому Невидимому Богу.

Почему семья – это счастье? Потому что семья помогает нам постоянно, ежедневно ощущать, что есть кто-то, кого мы любим более, чем себя. Известно, например, что родители, как правило, любят детей больше, чем дети родителей. Но родители от этого не становятся менее счастливыми. Ибо дети способны дать им гораздо больше радости, хорошего настроения, чем мы им.

А еще счастье напрямую зависит от того, как мы ценим то, что нам дает Бог. В нашем случае это любовь, семья.

Может быть, прозвучит несколько пафосно, но скажу, что соотношение сил добра и зла в мире зависит от того, есть ли мир в каждой конкретной семье или там царит грех и зло. Легче легкого ругать правительство, реформаторов, олигархов, а самим изменять женам, делать аборты или бросать детей в роддомах. Или даже постоянными ссорами и конфликтами отравлять жизнь себе и своим близким. Как может Россия стать великой и процветающей страной, если у нас за год делается 3 миллиона официальных и еще 1 миллион подпольных абортов, если 100 тысяч детей родные матери оставляют в Доме ребенка? Заслуживаем ли мы после этого хорошей жизни? Да удивительно, как мы вообще еще живы! Семья – это индикатор, лакмусовая бумажка состояния общества в целом: здорово оно или находится в состоянии тяжелой болезни. Вот почему вопрос мира и любви в семье является самым важным вопросом, который стоит перед обществом и каждым из нас.

Но только от нас зависит, какой будет « погода» в нашем доме, в нашей семье.

О пользе документов

Хорошо это или плохо, но в нашей жизни нельзя обойтись без документов. Документы гарантируют соблюдение законов, регламентируют права и обязанности граждан.

Например, водителя останавливает инспектор ГИБДД, и шофер показывает ему водительские права и документы на машину. Иначе как он докажет, что это именно его автомобиль и он имеет право управлять им?

Если у нас, например, не будет документов на землю, любой может ночью переставить забор и сказать, что так и было, или вообще отберет у нас участок. Мы устраиваемся на работу – показываем диплом о нашей специальности, он свидетельствует о том, что мы получили соответствующее образование.

Любителям свободных отношений без регистрации я бы предложил хотя бы полгода прожить без всяких документов. Несладко бы им пришлось.

Мало кто из нормальных людей готов сжечь свои документы и уйти жить в леса. (Разве что какие-нибудь сектанты!)

Итак, каждый здравомыслящий человек признает, что документы – вещь нужная и необходимая. Но почему-то когда речь заходит о регистрации брака, у некоторых этот акт вызывает просто суеверный ужас. Они ищут любое оправдание, чтобы этого не делать. Дело тут, конечно, не в документах, а в том, что люди боятся ответственности, они не уверены до конца ни в себе, ни в другом человеке, они боятся потерять свободу, независимость.

Но регистрация брака не «пачканье документов», не «колотушка в паспорте», как говорят иные поборники «гражданского брака», а вещь весьма серьезная.

Конечно, для православного человека главным событием супружеской жизни является венчание, но и регистрация брака – дело далеко не пустое. Муж и жена свидетельствуют, что они собираются жить одной семьей и нести взаимную ответственность не только перед Богом и друг другом, но и перед обществом и государством.

Нередко можно слышать, что в древности люди вступали в брак без всякой регистрации, да и таинство венчания сформировалось окончательно в том виде, как оно совершается сейчас, только к XVII веку, и что вроде бы раньше всё было как-то проще.

Обратимся к истории брака. В Римской империи, которая была государством в высшей степени правовым (за актами гражданского состояния следили, вспомним хотя бы перепись населения, когда Дева Мария и Иосиф Обручник пошли записаться в свой родной город Вифлеем), существовал брачный договор. Этот документ защищал права и определял обязанности супругов. Он подписывался ими в присутствии свидетелей. Законным браком считался только союз, скрепленный юридически.

Конечно, были и другие формы сожительства, но законной силы они не имели и браком не считались. Например, существовал так называемый конкубинат. Слово это говорит само за себя, в переводе с латыни означает вместе лежу. Конкубинат распространился после введения новых, более строгих законов о браке. Браком он не считался, это было просто сожительство. Так, женщина в конкубинате не могла получить сословных и имущественных привилегий. Конкубинат осуждался святыми отцами, например Василием Великим – и в Византии такое сожительство встречалось.

У других народов, например у древних евреев, брачному обряду предшествовало составление брачного договора. Он также определял взаимные обязательства мужа и жены.

Христианскому венчанию предшествовало обручение. В первые века христианства обручение было отделено от венчания. Оно было актом гражданским и совершалось согласно местным обычаям и установлениям, насколько, разумеется, это было возможно для христиан.

Обручение совершалось торжественно, в присутствии многих свидетелей, которые скрепляли брачный договор. Последний представлял собой официальный документ, определяющий имущественные и правовые взаимоотношения супругов. Жених и невеста обменивались кольцами.

Уже в Российской империи до революции вступить в брак можно было только обвенчавшись или совершив другой религиозный обряд согласно исповеданию супругов. Людей разных вероисповеданий не венчали. Венчание имело и юридическую силу. Церковь вообще тогда вела записи актов гражданского состояния, которые сейчас фиксируются в ЗАГСах. Когда человек рождался, его крестили и записывали в метрическую книгу, когда венчался – выдавали свидетельство о венчании.

Дети, рожденные вне брака, считались незаконнорожденными. Они не могли носить фамилию отца, наследовать сословные привилегии и имущество родителей.

Расписаться без венчания и венчаться без росписи было просто невозможно по закону.

Это следует знать тем людям, которые всячески стремятся обвенчаться без регистрации. Всеми правдами и неправдами уговаривают священника их повенчать, а оформить свои отношения не спешат. Святейший Патриарх уже не раз говорил на ежегодных епархиальных собраниях, что венчать пары можно только при наличии регистрации брака.

К сожалению, мы видим, что распадаются и венчанные браки, и для многих венчание не является препятствием для развода.

В духовной жизни могут наступить периоды охлаждения веры, тогда венчание уже не будет связывать мужа и жену и ничто не будет им мешать «разбежаться». Человеческие чувства тоже вещь весьма переменчивая.

Брак, семья должны быть защищены. Хорошо, если вы полностью доверяете друг другу, но может случиться что-то не зависящее от вас. Вот пример. Мужчина и женщина уже долго живут без регистрации, у них родились дети. И вдруг муж погибает в автокатастрофе. Появляются наследники по закону, например дети от первого брака или ближайшие родственники, и женщина и ее дети может в прямом смысле слова оказаться на улице, без средств к существованию. А всё потому, что люди сами не захотели вовремя позаботиться о близких им людях.

Я уже сравнивал отношения мужа и жены с отношениями родителей и детей. Мне хотелось бы развить эту аналогию. Допустим, мать родила ребенка, но не хочет вписывать его в свой паспорт (не хочет «марать документы»), не хочет, чтобы ее имя упоминалось в свидетельстве о рождении. Но все-таки желает, чтобы ребенок жил с ней, чтобы она занималась его воспитанием. Подобная ситуация невозможна. Права ребенка должны быть защищены. Ребенок должен быть прописан к матери, она обязуется проявлять заботу о нем. И это фиксируется документально.

Но супруги – это люди еще более близкие, чем родители и дети. Мать и ребенок – это первая степень родства, а супруги – нулевая. Даже по светским гражданским законам супруги являются более близкими людьми, чем дети и родители. Это отражено, например, в законодательстве о порядке наследования. Наследуют сначала супруги, потом дети.

Психологу А.В. Курпатову девушка, живущая в «гражданском браке», написала письмо: «Мой парень никогда не берет меня на корпоративные вечеринки. Хотя знаю, что там бывают жены сотрудников. Мы живем в “гражданском браке” больше года, и отношения хорошие. Вероника».

Вот что он ей ответил: «Вообще говоря, понятие “гражданский брак“ очень обманчиво. Вы считаете своего молодого человека мужем, но думает ли он о вас как о супруге? Если не берет на корпоративные вечеринки, скорее всего, не думает. Почему ваш брак до сих пор “гражданский”? В этом, на самом деле, вопрос. Попробуйте себе на него ответить».

Тот же психолог свидетельствует: «Кто-нибудь может сказать: мол, подобного стресса можно избежать, если съезжаться постепенно, пожить сначала чуть-чуть в “гражданском браке”. Но тут нас поджидают данные неумолимой статистики, которая со всей своей неумолимостью неумолимо свидетельствует: в парах, в которых до официально заключенного брака есть период сожительства, риск развода выше, нежели в парах, которые до брака не жили вместе».

Известный журналист, недавно погибший в автомобильной катастрофе, Геннадий Бачинский как-то сказал в одном интервью: «Я прошел через многое – есть с чем сравнивать. И сейчас для меня очевидно: лучше нормальной семьи ничего не придумаешь. Когда нет семьи, есть внутреннее ощущение, что ты свободен. Живете вместе, а ты свободен. Можешь всегда уйти. Человек, который знает, что не может уйти, ведет себя по-другому.

Точно также у родителей и детей: ты не можешь изменить своих маму и папу и ты вынужден строить отношения. Также нужно относиться к своей жене».

Я намеренно привел здесь высказывания не православных богословов, а совершенно светских людей, чтобы было понятно, что любой честный и искренний человек рано или поздно понимает: “гражданский брак” – это ложное, бессмысленное состояние.

Если люди уверены в своих чувствах, они, наоборот, стремятся побыстрее зафиксировать свои отношения, каким-то видимым образом закрепить их. И если они этого не делают, это говорит об одном: сознательно или подсознательно они не уверены в своих чувствах.

Не знаю, почему для обозначения сожительства у нас стали использовать выражение «гражданский брак», ведь в этом содержится грубая смысловая ошибка. «Гражданским браком» называется сожительство без регистрации в ЗАГСе; ЗАГС занимается записями актовгражданского состояния. То есть этот орган фиксирует, в каком состоянии находятся граждане страны. Родились они, женились или уже умерли. А находящееся в так называемом гражданском браке как раз не хотят как граждане свидетельствовать свое состояние!

Немного о том, стоит ли пробовать будущим супругам жить плотской жизнью до брака. О том, что браки с опытом сожительства распадаются гораздо чаще, речь была выше. Это происходит по нескольким причинам.

Во-первых, люди пытаются построить семейное счастье, нарушая заповедь Божию. Во-вторых, страсть, которая часто связывает людей в таком союзе, имеет свойство быстро проходить. И люди, которых связывают интимные отношения, должны спросить себя, что между ними останется, когда эти отношения хотя бы на время прекратятся. Из-за болезни, беременности или временной разлуки. Ведь жениху и невесте дается возможность узнать друг друга, не деля общую постель, квартиру и быт, а с другой, более чистой, душевной, человеческой стороны. Все иное дается уже потом, как награда за воздержание. При сожительстве же получается, что люди уже имеют все права, а не имеют обязанностей, а ведь такого быть не должно.

Еще один момент. Если для парня переспать с девушкой до брака также легко, как сводить ее в кино, то изменится ли его поведение в браке? Вряд ли произойдет чудо, и он станет вдруг примерным семьянином. Если человек не привык себе ни в чем отказывать, он так же может легко позволить себе изменить жене.

Однажды меня упрекнули в том, что я отказал в милости причастия женщине, живущей в «гражданском браке». В том, кого допускать до причастия, священник должен руководствоваться церковными канонами. Каноническое правило святителя Василия Великого гласит: «Блуд не есть брак и даже не начало брака». (Это сказано не про обычный блуд, а про блудное сожительство вне брака). И людям, находящимся в таком состоянии, святитель Василий дает епитимью как впавшим в блуд. (26-е правило святителя Василия Великого).

Некоторые говорят, что слово брак несет в себе груз второго смыслового значения – негативного. Действительно, слово брак, как и многие другие слова, имеет два значения: брак как супружеский союз и брак как дефект, изъян, ошибка.

Слова брак, брачный союз весьма часто употребляются в Священном Писании. Например: «На третий день был брак в Кане Галилейской… Был также зван Иисус и ученики Его на брак» (Ин. 2: 1,2).

Славянское слово брак в значении супружество происходит от глагола брать (брать себе жену). К слову брак в значении ошибка оно не имеет никакого отношения: это слово происходит от голландского слова brakk, которое и переводится как раз как ошибка. Оно вошло в обиход при Петре I.

Думаю, что выражение: «Хорошее дело браком не назовут», придумали люди, которые никогда не знали, какую радость и счастье могут получить в брачном союзе два любящих человека.

Нынешние события в мире развиваются в таком ключе, что все, кто еще не потерял голову от страха или фанатизма, начинают потихонечку сбиваться вместе. И Ватикан, который в русском сознании имел вполне определенную и столетиями заслуженную репутацию, начинает восприниматься чуть ли не как потенциальный союзник в моральном противостоянии злу. Поскольку возможностей у него больше, разумеется, он становится силой центральной, к которой следует лишь примкнуть – ну а потом и отождествить себя с ней. С такой перспективой мы незаметно начинаем забывать себя. Наши различия уже кажутся не столь существенными. В самом ли деле так? Только ли полемический задор мешает нам заключить в объятия своих когда-то потерянных и «неожиданно обретенных» братьев? Достаточно ли одних внешних обстоятельств, пусть бурных, чтобы уже не замечать настоящих причин давно произошедшего разделения?

Любая догматическая критика католицизма обычно сосредоточена на его «средневековых прегрешениях». И потому она часто не достигает цели, ибо современный католик, выросший в эпоху II Ватиканского собора, отвечает: я не узнаю в этой критике своей веры. Действительно, критика не касается современности, а нацеленный на «все подлинно прогрессивное» католицизм с тех пор как бы сильно изменился. Кроме того, в нынешнем католицизме догматическое сознание вообще ослаблено: как часто и бывает на Западе, вера становится слишком уж интимным делом, некоторые ее отличительные «особенности» осознаются как неудобные пережитки, и к ним уже нет серьезного отношения. Тем более что собственный приходской священник (если таковой есть) смотрит на вещи примерно так же, с легкой иронией воспринимая поднадоевшую порядком догматику. Да и внешний либерализм делает Католическую Церковь мало отличимой от протестантизма. Главное – не догматика, а душевное единство и социальное служение. Быть добрым человеком – вот настоящая задача… Это, безусловно, благородно. Но этого недостаточно.

Итак, в массовом сознании Запада догматика ушла в прошлое. Современный человек может быть «настоящим христианином» и без нее. Например, среднестатистический современный католик не видит ровным счетом никакого значения в Филиокве и считает спор о нем неким средневековым схоластическим пережитком. В лучшем случае разговоры на эту тему вызывают улыбку сочувствия, с которой обычно смотришь на человека безнадежно отсталого. В худшем ваш собеседник попытается сменить тему. Тогда, в самом деле, насколько же «средневековые грехи» Католической Церкви ныне актуальны?

Догматы Православной Церкви имеют только один смысл - сотериологический. Почему мы исповедуем в единой Ипостаси (Личности) Христа две природы – Божественную и человеческую? Потому что только так – посредством Богочеловечества – становится возможным наше спасение. Человек без Божества не смог бы не согрешить. Но и Бог без человечества не смог бы за нас пойти на смерть. Он не смог бы нас и судить. «И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий» (Ин. 5: 27). В чем смысл догмата об иконопочитании, если не в признании реальности и полной достоверности все того же факта Боговоплощения? Если Слово воплотилось, то Оно и изобразимо. Если Оно изобразимо – то богообщение становится возможным и через краски. И простые человеческие руки создают Образ Того, Кто единосущен нам по Своему человечеству. «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам» (Ин. 15: 15–16).

Католическая догматика, которую стали формулировать около 1000 лет назад, наоборот, всегда имела инструментальное значение и вводилась исходя из политических потребностей римской иерархии. Учение о Филиокве, независимо от изначальных причин появления самой этой вставки в Символ веры, было разработано Ансельмом Кентерберийским (XI–XII вв.) с очень четкой целью – для обвинения греков, не подчинившихся Риму, в ереси. Филиокве с этого времени стало символом духовного диктата папства. Никакого другого смысла у этого догмата не было. Когда-то, тысячу лет назад, всякий не признававший Филиокве, по римскому учению, не имел шанса на спасение. Сейчас подобный тезис лишь вызывает гуманистическую оторопь или вежливое молчание со стороны самих католиков. Сейчас, оказывается, этот вопрос не так уж и важен…

Сформулированная тогда же Ансельмом законническая «искупительная доктрина» и созданные на ее основе учения о чистилище, сверхдолжных заслугах и индульгенциях имели целью утвердить духовную власть римской иерархии над западным миром. Переживание коллективной вины за Адамов грех влекло потребность в подчинении. Не в покаянии и не в исправлении, потому что в сколько-нибудь полной мере это просто невозможно. Но именно в признании той силы и той власти, которая магическим образом освободит тебя от проклятия со стороны «безмерно оскорбленного» Бога. В конечном счете, ведь именно верховный понтифик имеет на Него прямой выход. Именно так власть ключа превращалась во власть меча. Ту же цель преследовало и учение о мессе, окончательно закрепленное Тридентским собором. Месса становилась оружием клира. Таким образом, в центре догматической доктрины Католической Церкви было не спасение человека, а закрепление власти Рима, придание ей догматического характера. Основным условием спасения становилось не общее упование в Святом Духе, а беспрекословное подчинение «святому престолу».

Когда в XVI веке римская монополия на Европу рухнула, брутальные средства неизбежно сменились более изысканными. Отныне ставка была сделана на «чувства», образование, иезуитскую интригу. Рационализм, усиленная работа над собой, перемежаемая эротическими опытами в духе Терезы Авильской, принесли свой плод: в борьбе с протестантами Рим не просто устоял – он одержал оглушительную победу, сохранив за собой лучшую часть тогдашней Европы, самые богатые и населенные ее страны. Духовные политтехнологии Тридента опутали и удушили весьма наивных проповедников Библии, еще сохранявших веру в слова и цитаты. Лишь проиграв, они поняли, что все цитаты летят по ветру без крепкой опоры на реальную силу и капитал. Но и тогда протестантизм не добился реванша. Следующий претендент на господство опять вышел из недр самого католицизма – рядящаяся в либеральные одежды секулярная тирания нуворишей. Но тот, для кого «двуногих тварей миллионы» были лишь немым орудием власти, хорошо понимал, что настоящая власть не может покоиться на гуманизме и атеизме, ей нужны другие, более твердые основы. И именно поэтому генерал Бонапарт стал Наполеоном, «императором французов». Традиция утвержденной папством империи франков не давала покоя. К самому папе, разумеется, отнеслись весьма пренебрежительно (все-таки, XIX столетие – век прогресса и свобод), но и обойтись без него в подобном деле было нельзя. В самом деле, ведь не от безликой «богини Разума» эпохи Французской революции принимать верховную власть? Власть нужно принимать от того, кто сам олицетворял Власть в Европе в течение тысячи лет.

По мере изменения политических условий римская догматика эволюционировала, отбрасывая или видоизменяя наиболее одиозные свои элементы. Перестали продавать индульгенции. Между тем интересно отметить: на днях был издан декрет Католической Церкви в Германии, по которому все не платящие церковный налог отлучаются от церковных таинств. За спасение все-таки надо заплатить… Сильно поменялось также католическое учение о мессе: тридентские постановления были фактически дезавуированы II Ватиканским собором, которой сформулировал учение, формально близкое православному. Другое дело, что на практике современная месса мало отличима от протестантского обряда. Но это противоречие лишь православному покажется противоречием: когда ритуал теряет свою идеологическую силу, он может быть отброшен – но не полностью, поскольку еще иногда встречаются наивные люди, считающие богослужение чем-то значимым, чем-то, что не может быть заменено простым собранием непринужденных и приятных в общении людей. Остается и целибат, столь важный для католической практики, поскольку он сохраняет непреодолимую черту между клиром и миром. Но по мере усиления секулярного духа (а препятствий этому не осталось) черта становится все более формальной, а отношения духовенства и паствы, наоборот, все менее формальными и все более сомнительными. И громкие скандалы последних лет – веское тому доказательство.

Однако стоит ли удивляться, что, несмотря на внешне столь причудливые модификации догматики, неизменным остается одно обстоятельство. Это «диктат Рима» – тот старый принцип, который был озвучен еще в XI веке папой Григорием VII. Тогда он оказался настолько вызывающим, что догматически был закреплен лишь в XIX столетии. Однако, как показывает практика, принцип прижился и пригодился. Современный западный человек с трудом может понять одно обстоятельство, которое православный даже не замечает: в мире существует более десятка Поместных Православных Церквей, не имеющих никакой административной связи, но сохранивших единство веры. На Западе давно произошло бы одно из двух: или Церкви разошлись бы в своем богословии (как это сделали протестанты), или они бы составили единую организацию с единым административным и вероучительным центром (как у католиков). «Тайна сия велика есть» (Еф. 5: 32), – свидетельствовал апостол Павел о союзе Христа и Его Церкви. Но западному человеку нужны дополнительные гарантии – более зримые. Такие как «святой престол». Даже если отношение к нему критическое, замены ему не видно.

Однако политические игры с догматикой имеют очень серьезные и очень печальные последствия. По сути, папа в римском учении заменяет собой Святого Духа. «Изволится нам и Святому Духу», – говорили на Вселенских соборах святые отцы. Изволится собору и мне – утверждает Ватикан. Именно его, папы, «непогрешимая» воля узаконивает решения католических «вселенских соборов». Хотя папа и именуется «епископом Рима», но полномочия «верховного первосвященника» и «пастыря всей Церкви» совсем не соответствуют епископским. Именование папы епископом – всего лишь безнадежно устаревшая формальность. Он – «преемник Петра», «наместник Христа» и «видимый глава всей Церкви», обладающий в ней «полной, наивысшей и всеобщей властью, которую он вправе всегда свободно осуществлять». Также говорится, что он наделен «верховной, полной, непосредственной и универсальной властью для попечения о душах». Это не средневековые формулировки, они входят в постановления II Ватиканского собора (1962–1965), ставшего символом католического Аджорнаменто («обновления»). Власти папы полностью подчинены и епископы. Святой Дух также выступает подчиненной силой: папа руководит Церковью и осуществляет над ней свою универсальную власть, а Дух Святой «непрестанно укрепляет ее органическую структуру и согласие»^[1].

При всех внутренних изменениях католичества скрепляющий его папский стержень остается неизменным. Более того, все намеренные изменения как раз и направлены на то, чтобы «диктат папы» продолжал существовать. Похоже, это действительно самый ценный элемент католической духовности. Невозможно представить себе такой цели, ради которой Ватикан отказался бы от своей тотальной власти. Многочисленные извинения за прежние прегрешения происходят лишь в свете основной задачи – любой ценой сохранить или усилить свою духовную власть. Оборотной стороной такой политики выступает экуменизм: все человечество призвано склониться перед «одним пастырем»^[2]. Если вы думаете, что это Господь наш Иисус Христос, то можете быть спокойны: зачет по католической догматике вы уже провалили.

Как известно, папский статус основан на двух учениях: о «примате Петра» («верховной власти» Петра над апостолами) и о его наследовании папами. Но стоит ли говорить, что апостол Петр никогда не обладал в Церкви той властью, которую присваивает себе Римский понтифик? «Великим Первосвященником» в Новом Завете именуется не Петр, а Сам Иисус Христос (Евр. 4: 14). Часто в случае необходимости Петра урезонивал, даже упрекая в лицемерии, апостол Павел (см.: Гал. 2: 11–17). Кто, в таком случае, является «преемником Павла» в Римской Церкви? Если папа принимает на свой счет слова Христа: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16: 18), то уместно вспомнить и о других словах Спасителя, сказанных сразу после этих: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И, отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою! Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16: 21–23). В самом деле, «папский диктат» возник именно как следствие земных попечений. И как воплощение экклезиологической ереси.

Благодаря своей организации Римская Церковь, конечно, во многом преуспела. Целые народы были крещены за последние века. Безусловное благо заключено в том, что они обращались в Христову веру. Но если их в первую очередь учили подчиняться папе? «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф. 23: 15). Обстоятельства ХХ века изменили правила игры и заставили сменить риторику. II Ватиканский собор провозгласил: «Условия настоящего времени ставят перед служением Церкви неотложную задачу, а именно: чтобы все люди, ныне теснее сплоченные многообразными общественными, техническими и культурными узами, осуществили и полное единение во Христе»^[3]. «Единение во Христе» было увязано с современным социальным прогрессом. Конечно, такая постановка вопроса совсем не удивительна, достаточно просто вспомнить, что именно католицизм когда-то спровоцировал эти процессы, в том числе и такие общественные и культурные явления, как антиклерикализм, секуляризация, безбожие. Но все же вопросы появляются. Неужели «единение во Христе» действительно обусловлено «многообразными общественными, техническими и культурными узами»? И неужели задача такого «единения во Христе» возникла только сейчас? Апостол Павел опровергает и то и другое, когда говорит: «Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12: 2). Так что же делала Римская Церковь ранее? Утверждала свою власть и «единение в папе»? Хотя «единение в папе» и «единение во Христе», как утверждает тот же II Ватиканский собор, суть одно и то же^[4].

Папская тема – слишком сокровенна. Она составляет некую эзотерическую истину католицизма: и признаться непосвященному неудобно, и обойтись никак нельзя. Но важно помнить: любые братания с православными для Ватикана – лишь средство духовного подчинения. Пока существует Ватикан.

«Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской», – говорит Господь (Мф. 18:6).

Недавно на российском телевидении появилась маркировка программ, фильмов и передач соответственно возрасту гипотетического зрителя. Все это похоже на робкую попытку навести хоть какой-то порядок в эфире.

***

– Безусловно, вопрос о телевидении приложим к этим словам Христа. Другое дело, что мы видим в них обещание некоей Божией кары соблазнителям. Но речь-то о другом. О неизбежной омраченности души, ее обезбоженности и гибели. Вспомним иные слова Христовы: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16: 26). Поэтому даже такой насильственный уход из жизни – по словам Спасителя – для соблазнителя был бы лучшим, нежели та «тюрьма» души, в которую внутренне человек себя заключает. Вот самая главная беда, которая постигает того, кто соблазняет обдуманно и принципиально.

Маркировка же программ значком ограничений по возрасту – это не робкая попытка, а как раз, по-моему, очень правильный путь. Во всяком случае, доброе начало. Ничего не запрещается, но дается понять, что будет в следующий момент. То есть каждому человеку решать, стоит ли смотреть самому и давать ли это делать ребенку. На мой взгляд, это очень христианский подход – свободный и совестливый.

Надо помнить, что, когда мы что-то запрещаем, это должно быть на пользу. Например, бывает, что человека «несет» и он сам уже думает: «Кто бы меня остановил?», – в таких случаях запрет будет помощью. И хотя он, казалось бы, вопреки желаниям и чувствам, но по воле и убеждению. Однако часто запреты (даже будучи по существу очень правильными) порождают только протест и попытки их лукаво обойти. В таких случаях, как показывает практика современной жизни, все запрещенное быстро переходит из открытых источников на «черный рынок» и точно так же расползается по потребителям.

Появление маркировки программ на телевидении, мне кажется, может явиться безусловной помощью прежде всего родителям. Да и взрослым даст «информацию к размышлению».

У программ же в духе реалити-шоу или боевиков, где ценность представляет только жизнь главного героя и цель, ради которой он не моргнув глазом может походя убить десятки, а то и сотни людей, и разнообразных эротических сюжетов – довольно обширная аудитория. Но только потому, что подобная продукция востребована в человеке животными инстинктами. Однако разжигание этой страстности как раз, в частности, и является тем, о чем говорит Христос в Своем слове о соблазнителях. И, кажется, организаторы подобных передач и шоу делают это намеренно и вполне сознательно. Целая индустрия, приносящая изрядный доход.

Конечно, хотелось бы, чтобы в СМИ были тенденции развития добрых качеств. Но, как известно, худое делается само собой, а на доброе требуется всегда усилие.

Если бы от меня конкретно что-то зависело, я бы не стал решать вопрос: запрещать или разрешать. Обратите внимание, в Евангелии нет ни одной запретительной заповеди, все запреты – в Ветхом Завете. А Христос говорил не о том, что «нельзя», а как строить жизнь. Поэтому я бы, прежде всего, попробовал высказать свою позицию и аргументировать ее. Что же касается собственно запретов, то они работают только при одном условии – если будят человеческую совесть. Просто тогда сам человек захочет на этот запрет опереться, чтобы себя не потерять.

СМИ, возможно, могли бы стать опорой в формировании подобных взглядов, но, во всяком случае, не сегодня, так как нравственные установки их ныне бывают слишком расплывчаты, а порой и просто внеморальны.

Но в целом, мне кажется, надо идти не по пути «льзя»/«нельзя». Перспективу можно увидеть не когда борешься со злом, а когда пытаешься в себе развить доброе начало. Тогда от зла легко отказаться, потому что оно мешает развитию. Я скептически смотрю на то, что эта мысль может быть близка кому-то из людей, стоящих сейчас во главе ведущих СМИ, но вопрос стоит так: «если бы была моя воля…» Так вот, если бы была моя воля, я бы предложил телевидению именно такой путь – путь созидания.

– Эти слова Спасителя не могут служить верным ориентиром ситуации в СМИ (и на ТВ в частности), поскольку они акцентируют внимание на «малых сих» (сиречь детях), а проблема не в детях, а в грязи, лжи, тупости и пошлости, в равной мере губительной для всех возрастов. Если хотите новозаветную ссылку, то возьмите эту: «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте».
Сделать в этой связи следует многое, и кое-что уже делается нашими законодателями, но недостаточно быстро и решительно. В первую очередь следует осознать тот факт, что электромагнитные частоты, на которых транслируются теле- и радиопрограммы, – это наша общая информационная среда обитания, не в меньшей мере, чем воды, леса и воздух. Отсюда два вывода:

– использование этого ресурса (то есть теле- и радиовещание) – не право, а привилегия, которая дается законной властью в интересах общества и изымается ею же. С этой целью исполнительная власть должна создать комиссии по регулярному пересмотру лицензий на использование частот в соответствии с нашими национальными культурными и нравственными нормами;

– злоупотребление этим ресурсом (по аналогии с загрязнением окружающей среды) должно вести к неотвратимому наказанию. Имеет смысл вспомнить простую и разумную английскую пословицу: «Crime stays while it pays» – «Пока преступление выгодно, оно не исчезнет». А насколько выгодно загрязнение информационной среды обитания, никому объяснять не надо.

– Я, к сожалению, мало знаком с содержанием телевизионных программ. Но если бы передо мной поставили такую задачу, я потратил бы неделю на просмотр всех передач и многое, думаю, изменил. В настоящее время гениальное русское изобретение, телевидение, используется таким образом, что вызывает отвращение у основной части населения. Его содержание во многом является соблазном для зрителя и учит далеко не полезным вещам.

В первую очередь я убрал бы передачу «Дом-2». Непременно исключил из сети вещания «Давай поженимся». Отвратительная программа. Обязательно удалил с экранов колдунов. Почистил бы передачи про здоровье. Иногда сами не знают, что там пропагандируют. Например, рекомендуют делать прививки девушкам против рака, умалчивая о том, что в результате многие из привитых становятся бесплодными. Трансляции про разные ЧП, с обмусоливанием тем, кто кого убил, у кого, когда украли машину, уж точно никому не нужны.

Повторюсь, я очень редко смотрю телевизор и недостаточно осведомлен в этом вопросе, поэтому назвал то немногое, что вспомнил.

Игумен Нектарий (Морозов), главный редактор портала "Православие и современность":

– Ни в коем случае не дерзну назвать себя экспертом в области современного телевидения – потому как крайне редко и неохотно знакомлюсь с его «продуктами». Но, тем не менее, знакомлюсь. Иногда потому, что происходят какие-то события, по отношению к которым невозможно оставаться безучастным. Иногда же просто намеренно «пробегаюсь» по разным каналам, чтобы представить, что занимает людей и чем «питает» их телеэфир. Ну и поскольку меня самого большая часть того, чему отдано эфирное время, не интересует, то лично для меня телевидение не является соблазном: оно в нынешнем его виде мне не интересно.

С другой стороны, я прекрасно понимаю, как затягивает телеэкран в себя человека, который, придя с работы, привычно щелкает пультом и вступает в общение с этим «другом дома». Причем общение это – не пятиминутное, не эпизодическое, а многочасовое. И самое главное – оно практически не регулируемое. Даже если человек переключается с канала на канал, ищет то, что лично ему больше нравится или же что его меньше раздражает, то все равно в него неконтролируемым потоком вливается разнородная информация: это и сводки преступлений, и перечень очередных стихийных бедствий, и светские новости, и сообщения о смерти известных людей, и реклама, и бесчисленные ток-шоу, и юмор, перенасыщенный пошлостями и сальностями… Причем все это так «приготовлено» и «оформлено», что тут не найдешь ни одного серьезного блюда, а все сплошная жвачка, которая пережевывается с утра и до вечера и снова до утра. И, безусловно, пережевывание это никакой пользы ни уму, ни сердцу не приносит, а, напротив, ведет к деградации: человек привыкает не обдумывать, не анализировать информацию, а просто воспринимать ее в фоновом режиме. И так же – в фоновом режиме – постепенно развращается. Потому что как этого можно избежать, когда ты изо дня в день впускаешь в себя грязь и начинаешь относиться к ней как к чему-то обычному и обыденному?

Телевидение может воспитывать, а может – развлекать. В своем нынешнем варианте оно по преимуществу развлекает. Причем крайне незамысловато. Над чем и почему смеются люди, слыша плоские и абсолютно не смешные шутки, чему они аплодируют, когда на том или ином ток-шоу прозвучала очередная глупость? Я и правда не понимаю. Точнее – понимаю: если над этим смеются, если этому рукоплещут, то дело плохо. И вклад в это плохо телевидение вносит колоссальный.

И я далеко не уверен, что вводящаяся сейчас маркировка программ существенно изменит ситуацию к лучшему. Не говоря уже о том, что большой вопрос – кто будет эту маркировку осуществлять, и не окажется ли этот процесс схожим с антиалкогольной компанией времен перестройки. Уже появлялись сообщения о том, что мультфильмы из серии «Ну, погоди» признаны вредными для детей младшего возраста…

Современное российское телевидение – не просто элемент современной российской жизни, а ее производное. Мы уже два десятилетия говорим и слышим разговоры о том, что живем в стране, у которой нет идеологии. Нет вообще. Есть рынок и его жестокие, античеловеческие и тем паче антихристианские законы. Сообразно этим законам строится и протекает жизнь в сегодняшней России, в соответствии с ними существует и наше телевидение. И я убежден в том, что изменится оно к лучшему и начнет менять также к лучшему своего зрителя лишь тогда, когда у нашего Отечества вновь появится какая-то идеология, кроме «идеологии доллара». Впрочем, все еще, конечно, зависит от того, что за идеология это будет.

– Всем известно: большинство людей у нас привязано к телевидению. Наши центральные телеканалы – один из мощных инструментов формирования общественного мнения. А что мы видим на «голубом экране»? Постыдное, животное, страстное, греховное…

Я много бываю за рубежом и не знаю ни одной страны, где было бы такое похабное телевидение. Такого нет нигде – ни в Америке, ни в европейских странах. То, что «крутят» у нас на телевидении, во всем мире показывают только по специальным платным каналам. И те люди, которые смотрят эти каналы, еще и учитываются как не очень благонадежные. А у нас федеральные каналы фактически выполняют роль закрытого платного канала – эти фильмы смотреть просто неприлично. Многие передачи побуждают людей к тому, что после просмотра они идут и совершают насилие или какой-то иной тяжкий грех.

Конечно, есть телеканал «Культура», но это просто капля в море. Телепередачи, безусловно, должны быть добрыми, красивыми, рассказывать, в частности, о природе, созданной Творцом.

Что же можно сделать? Мы, в центре исследований «Покров», занимались этой проблематикой в течение двух лет, и в результате была создана концепция светского духовного канала. То есть это канал по форме светский, а по содержанию он наполнен не отвлекающей «жвачкой», не ужасами, не страстями, а духовно-нравственным потенциалом. Здесь можно провести аналогию с нашим кинофестивалем доброго кино «Лучезарный Ангел». В самом начале нам говорили, что фильм одновременно и кассовым, и нравственным быть не может. Наш фестиваль доказал: может! Пример – фильм «Остров», благодаря которому многие стали ближе к Церкви. Есть фильм «Поп», есть и другие кинокартины.

По нашим данным, во всем мире в год производится около 100 хороших, добрых фильмов, которые вполне могли бы формировать нравственное мировоззрение у нашего зрителя. Это фильмы, не разжигающие страсти, а побуждающие к тому, чтобы в человеке развивались добродетели: милосердие, терпение, трудолюбие. И это очень привлекательные фильмы. Но, несмотря на то, что эти кинокартины нравственного содержания и представлены на многих известных фестивалях, их как раз не берут на наше телевидение.

Во всем мире на создание таких фильмов, на детское кино есть определенные квоты. Есть также четко разработанные механизмы, которые стимулируют создание доброго кино. Но у нас такая особая страна, в которой этого всего не существует, а если и существует, то не действует. Получается некий замкнутый круг. А все попытки каким-то образом изменить наше телевидение упираются в то, что фактически руководство ТВ выглядит выше руководства страны. И у руководства страны, возможно, возникает даже такое ощущение, будто у нас лучшее телевидение в мире. Здесь очень сложно что-то изменить, но это крайне необходимо сделать.

Сегодня все больше и больше людей пользуются Интернетом, в том числе и на мобильных устройствах. И еще через несколько лет, скорее всего, не будет разницы между Интернетом и федеральными каналами ТВ. Интернет-телеканал в общем легко создать, он не такой энергоемкий и финансово затратный, но очень сложно его наполнять, чтобы в нем сосредотачивался такой контент, который благоприятен для всякого достойного человека. Для этого, как минимум, нужно 200–300 миллионов рублей в год. А для совсем отличного качества эту сумму можно смело удвоить.

Сегодня нужен Давид, который выступил бы против Голиафа безнравственного телевидения и, запустив в него камнем из пращи, уничтожил бы его.

– Начнем с того, что собственно российское ТВ в общем объеме телепродукции, легкодоступной «широким слоям населения», занимает довольно скромный процент, но если учесть, что большинство фильмов, передач, ток-шоу… кто-то приобретает и переводит на русский язык, то, условно, все наше русскоязычное телевидение можно назвать российским. В таком случае можно говорить о процентном соотношении полезной и вредной информации, в данном случае для детей, поскольку это самая незащищенная часть телеаудитории. И в этом смысле введение означенной маркировки – дело вполне оправданное и правильное.

Но здесь возникает другая проблема – это разница, которая может возникать в оценке опасного и неопасного, полезного и вредного с точки зрения светского законодательства и с точки зрения христианской нравственности. И последнее слово здесь будет именно за светским законодательством, а оно, увы, может меняться – и не только в лучшую сторону, как мы знаем.

Идеальным для православных верующих был бы вариант, когда в комиссии, которая определяет ту самую «школу полезности», были бы представлены и имели бы вес православные эксперты. Или так: хорошо, если бы существовал какой-то согласительный нравственный, религиозный совет, в который входили бы эксперты – представители основных религий. Это возможно, поскольку в вопросах нравственности каких-то существенных «межконфессиональных» расхождений быть не должно. Но тогда ведь могут возникать претензии со стороны атеистически или либерально настроенных телезрителей, которые, в случае ограничения вещания тех или иных передач, фильмов, ток-шоу, непременно поднимут крик о клерикализации телевидения. И вот тут…

Вот тут всплывает вопрос власти. Государственной власти. Что она вообще такое, и для чего нужна?.. кого защищает? Вопрос очень важный и серьезный. Потому что если власть защищает всех, то возникает вопрос: от чего? Каковы критерии дозволенного и недозволенного? На чем они основаны? Вариантов может быть масса. Нас бы весьма радовало, если бы власть в своей оценке добра и зла опиралась на то, что теперь расплывчато называют «традиционными ценностями», а на деле – опиралась бы на традиции христианской нравственности.

То, что телевидение не может просто контролироваться законами стихийного рынка с его правилом: хорошо то, что продается, – это очевидно. Потому что зачастую наиболее ажиотажный спрос в области информации имеют вещи скандальные и, прямо скажем, дурно пахнущие. Если телевидение и дальше будет идти по пути этого «свободного падения», то окончательное оскотинивание нашего народа не за горами. И телевидение в этом бесславном процессе сыграет, несомненно, одну из ведущих ролей.

Но если государство все же возьмется за нравственную оценку телеконтента, за его серьезную корректировку, за наведение порядка, то хоть это и вызовет, несомненно, вой определенно настроенной публики, но почему-то думается, что абсолютное большинство адекватных людей, уставших от засилья пошлости, насилия, нравственной гнили и мерзости на экране, только спасибо скажет власти за то, что она обрела какую-то внятную позицию, подкрепленную внятными представлениями о добре и зле.

Насчет того, что бы я сделал на ТВ, будь на то моя воля… Ну что ж… Я бы первым долгом собрал ту самую согласительную комиссию, которой было бы предложено провести ревизию всего отечественного телеконтента и оценить его с точки зрения нравственного влияния на общественность. Одна – но важная – оговорка: у этой согласительной комиссии должны бытьчрезвычайные полномочия, подкрепленные и обеспеченные реальной властью. А после того как эта оценка будет завершена, я бы предложил той самой комиссии решить, какие, по ее мнению, передачи, фильмы и ток-шоу надо (простите) выкинуть с телевидения. И если всю эту тухлятину выкинуть невозможно (есть ведь и любители тухлятины), то, по крайней мере, выселить в «резервацию» (показ в ночное время на ограниченном количестве каналов, а желательно и с особыми условиями доступа). И, напротив, то лучшее, что есть на телевидении с точки зрения нравственности, нужно всемерно продвигать, утверждать и развивать.

Кто-то скажет, что это цензура? Так я и не против. Дело не в названии, а в результате, а результатом должно стать преимущественно здоровое и полезное в нравственном отношении телевидение, в то время как сейчас оно преимущественно разлагающее и опасное для нравственного здоровья – и в том числе для здоровья наших детей.

А вообще говоря, вопрос телеконтента – это, несомненно, вопрос государственной безопасности со всеми вытекающими последствиями. Телевидение – мощное средство воспитания и формирования нравственности, и закрывать на это глаза нельзя. Нельзя отдавать ТВ на откуп дельцам, которые заботятся только о рейтингах и барышах и ради утверждения собственных амбиций и достижения сверхприбылей готовы потакать самым низменным страстям и похотям «широкой аудитории».

– Мне трудно оценить адекватно состояние российского телевидения, т. к. уже 24 года я не смотрю телевизор. Именно поэтому телепередачи вызывают у меня некоторый интерес, когда я имею возможность где-то, например, в гостях или в гостинице, что-то посмотреть. И всякий раз, за очень редкими исключениями, связанными, как правило, с передачами канала «Культура», меня не оставляет впечатление какого-то издевательства на зрителем. Авторы передач, люди с очень узким кругозором и примитивными потребностями, навязывают зрителю свое восприятие мира, свое представление об искусстве, политике, нравственности. Конечно, поражает количество передач, связанных с сексуальной сферой. Вообще, такое впечатление, что на телеканалы проникли троечники, которым просто в жизни уже некуда больше было идти. И этим объясняется все, что я увидел в краткие мгновения пребывания в гостиничном кафе или в гостях у своих духовных чад: неталантливое современное кино, в которым ни сценаристу, ни актерам нечего сказать зрителю, и тогда мысли и переживания заменяются пошлостью и сценами насилия, а актеры играю просто самих себя; ток-шоу, построенные на бурных эмоциях и деланных переживаниях; концерты поп-звезд с глупыми текстами песен и повторяющимися мелодиями; и во всем тотальное торжество пошлости…

Что делать? Сложный вопрос, так как современный телезритель, к сожалению, все это и хочет увидеть на экране. Кроме того, там, где присутствуют очень большие деньги, любые попытки изменить ситуацию в лучшую сторону обречены на мощное сопротивление. В качестве каких-то выходов я вижу следующее:

1. Создание новых передач, может быть, целых каналов, которые ориентированы на ценности традиционной культуры, истории России, на обсуждение серьезных вопросов политической, экономической, социальной жизни, вопросов искусства. Более того, можно было бы говорить о программе министерства культуры, направленной на создание новых фильмов определенной тематики. Стоит в этом смысле обратить внимание на то, что за последние годы в США появилось большое количество качественной кинопродукции, посвященной проблемам воспитания и школы. Вспомним, например, «Императорский клуб», «Общество мертвых поэтов» и другие фильмы.

2. Как можно более частая трансляция замечательных шедевров кино 1960-80-х годов, театральных постановок, детских фильмов.

3. Возобновление познавательных циклов, подобных тем, которые были популярны 30-40 лет назад: «Клуб кинопутешественников», «В мире животных» и т.д., их широкая популяризация на телевидении.

4. В исключительных случаях вмешательство лиц, за это ответственных, в вопросы трансляции передач и кинопродукции, дающих совершенно превратное представление об армии, медицине, школе.

Эти советы могут показаться примитивными, но я совершенно убежден, что если мы все каким-то образом хотим изменить ту катастрофическую ситуацию, которая в российском обществе сложилась с воспитанием и образованием, с нашими детьми, эти изменения должны носить целенаправленный характер государственной политики, в которой, безусловно, одно из ведущих мест принадлежит именно телевидению и кино.

– Многие мои знакомые телевизор не смотрят. Они давно и осознанно сделали свой выбор.

За последнее время все стали жить достаточно комфортно – исчез дефицит, сократилась преступность, сильно поднялся уровень благосостояния людей. По крайней мере, лет 15 назад обстановка была совсем другой.

Но именно в этом и кроется опасность, разрушившая могучие империи. «Хлеба и зрелищ» искали римляне, погибая под натиском варваров. Социалисты 19 века предполагали, что в обществе равенства и благосостояния люди начнут жить творчески, трудиться ради созидания, развивать науку и искусство. Но они глубоко заблуждались, забыв о грехопадении человека.

Когда народ перестает бороться за выживание, только единицы начинают созидать. Большинство начинает развлекаться – заполнять свободное время.

Вот телевизор и стал средством развлечения: бесплатно, не выходя из дома можно быть в курсе всего, что происходит в мире из новостей, переживать чужие человеческие судьбы с помощью телесериалов и ток-шоу, щекотать нервы, просматривая криминальные сводки, гневно осуждать правительство, ругать проигравших футболистов и многое другое. Каждый найдет для себя контент. Именно контент, про содержание и смысл мы стали забывать.

Рынок диктует свои правила игры – затраты надо сокращать, доходы увеличивать. Успешный телеканал привлекает больше зрителей, а значит, продает больше рекламы.

Но как привлечь зрителя? Соблазном - «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам» (Мф. 18:7). Освободи совесть, и получишь благодарного зрителя. Покров за покровом снимаются табу, отменяются нравственные нормы, падают авторитеты, а мы сидим по другую сторону экрана и впитываем все это. Самое страшное, что те же принципы жизни впитывают и наши дети: осуди, возгордись, оболги, посмейся над кем-то.

У нас по каждому вопросу каждый человек имеет теперь свое мнение. А попробуй спроси: «Откуда оно взялось? Ты специалист по теме, прочитал много книг, знаешь лично кто, как и что делал?» - «Нет. Но тварь ли я дрожащая или мнение имею?..» Мнение из телевизора, и далеко не из достойных источников. Ведь повышение рентабельности требует сокращения затрат, а придумать гораздо дешевле и быстрее, чем узнать.

В теме управления телеканалами я не специалист, поэтому умничать на тему, что и как конкретно делать, не буду. Но хочется со стороны потенциального зрителя высказать свои пожелания:

- Поднять значимость содержания над рейтингом. В прайм-тайм должны идти передачи и кинофильмы, поднимающие нравственность и культурный уровень людей.

- Устранить с телеканалов широкого вещания пошлость, разврат, убийства, мат. Хорошо бы, чтобы был разработан документ, регламентирующий, что и когда может показываться, а чего не должно быть вообще. И это должно касаться не только картинки, но и тем, и фраз. Конечно, в разработке такого документа должны участвовать люди с чистой репутацией, особенно – представители традиционных российских религиозных движений, ведь нравственность родом из религии.

- Создать механизмы, при которых смогли бы появляться на свет качественные кинофильмы, мультфильмы, телепередачи, репортажи и т.д. Это серьезная государственная задача, затрагивающая и образование, и производство, и основу всего этого – здоровую государственную идеологию, которая сейчас, можно сказать, отсутствует.

А пока ситуация серьезно не изменится, одним из самых распространенных грехов так и останется: «Батюшка, я телевизор смотрела».

– Сегодняшнее телевидение – это в основном потоки мути. И, к сожалению, наши дети и подростки воспитываются не через богословские книги, не через подражание поступкам добрых и умных героев; они видят на «голубом экране», вместо глубоких нравственных передач, полную безнравственность и бездуховность, которые черным грузом ложатся на их души. Вообще-то я ТВ не смотрю, но в те редкие минуты, когда включаешь телевизор, поражаешься: как можно «продвигать» в общество столь дремучую безнравственность и бездуховность?!

Что бы я сделал, будь моя воля что-то изменить в этой сфере? Трудно так сразу сказать – дело в том, что люди уже привыкли к таким «потокам мути». И просто взять все это и раз и навсегда исключить – проблематично: пойдут возмущения. Очевидно, должна быть строгая и последовательная политика контроля за ТВ, чтобы потихоньку переводить телепередачи в нравственное русло.

Но дело еще и в том, что, оказывается, очень непросто делать программы по-настоящему интересные, познавательные и нравственные. Вряд ли можно заинтересовать зрителя, если, к примеру, некий батюшка, устроившись в кресле, рассказывает о чем-то. Чем же увлечь нашего современника и одновременно поделиться с ним высоким нравственным потенциалом? Скажем, я в свое время, когда дети были маленькие, покупал в Троице-Сергиевой лавре кассеты с фильмом «Маленькая принцесса». Дети смотрят его на «ура», причем не один раз. Этот фильм берет за душу, учит любви к ближнему своему. И хотя формально в нем нет ничего православного, но вместе с тем поступки и поведение главной героини в чистом виде христианские. Конечно, для православного воспитания этого недостаточно, но, тем не менее, такие «крупинки» помогают формировать личность.

Мы проводили семинары по воскресным школам, чтобы определить, как воспринимают мир современные дети. Одна из больших проблем: то, что дает сегодня воскресная школа, достаточно далеко от современных реалий, окружающих ребенка. Я просмотрел множество программ, и в целом это хуже или лучше изложенный «Закон Божий» Слободского.

А современный ребенок живет, скажем, музыкой – это для него целый мир. Но каков репертуар, типичный для наших подростков-школьников? Одна из песен, которую слушают (к чести нашей молодежи, далеко не все!), – примитивный сказ о том, как один молодой человек ухаживал за девушкой, а на выпускном вечере она танцует с другим, и вот выход он находит в том, что теперь его «аттестат в крови»… Получается, что в воскресной школе мы говорим о нравственном поведении, а в уши подросткам «вливают» подобные песни, призывающие к насилию.

Социальные сети, Интернет, взаимоотношения полов, проблема абортов – есть масса тем, на которые подросткам нужно обязательно дать внятный православный ответ. Для этого можно было бы сделать телепередачу, где дать им возможность высказываться самим и подвести их к решению проблем в духе Православия.

– Не секрет, что телевидение, в первую очередь, интересно тем людям, которые не пользуются или не в полной мере пользуются Интернетом. И в большинстве своем они привыкли смотреть то, что им предлагается, не имея возможности самим подбирать видеоинформацию.

Причем на телевидении светском все наиболее интересное для зрителей чрезмерно перегружено рекламой. От этого не уйти: телевидение в основном за счет рекламы существует. И вот те интересные передачи и фильмы, которые столь редко появляются на экране, люди приспосабливаются смотреть с перерывами, а во время рекламы занимаются кратковременными домашними делами или перекусывают.

На мой взгляд, для нормального существования церковных видеоматериалов на светских телеканалах предлагаемые сюжеты должны быть короткими, чтобы не нарушалась целостность материала рекламой, или же неким образом следует заранее оговаривать вопрос о минимизировании рекламы во время их показа. Причем сюжеты должны быть максимально качественные, а иначе не надо это вообще делать.

Церковным же телеканалам, на мой взгляд, зачастую не хватает «огонька». Церковь часто ассоциируется у зрителей с чем-то нудным, долгоиграющим, малоинтересным, но, как полагают верующие, «смотреть обязательно надо, потому что это церковный канал». Мое мнение: надо больше продвигать документальные познавательные фильмы про страны мира, про святыни, транслировать качественные концерты, в том числе духовной музыки, давать нормальную рекламу ресурсов Интернета. Главное – чтобы было интересно, а уже потом, со временем, возникнет и понимание. Очень важен подбор духовно одаренных и в то же время привлекательных для зрителей ведущих и участников телепередач.

Сегодня на первом плане у людей все определеннее становится не телевидение, а Интернет. Но телевидение переходит в Интернет и никогда не потеряет своей актуальности. Поэтому работа с ТВ должна стать одной из наших приоритетных задач в области медиа.